Ребенок – объект травли

Три миллиона страниц покажет «Яндекс», если в поисковике набрать словосочетание «ненавижу школу». Солидная часть страниц – жалобы детей, каждый из которых мог бы стать прототипом всем известного «Чучела». Удивительно, педагогика и психология развиваются, превращаясь в ювелирное мастерство, но насилия меньше не становится. Нас убеждают, что виной тому волна жестокости, которая буквально выплескивается с экранов телевизоров и мониторов компьютеров. Безусловно, не без этого. Но часто причиной затянувшейся травли является наше попустительство и равнодушие к проблеме.

Воспитание мужества?

«У нас с сыном всегда были доверительные отношения, – говорит мама девятилетнего Максима, 33-летняя тюменка Ольга, – поэтому, к счастью, он мне рассказывает о том, кто его обижает в школе. Мы вместе разбираем ситуацию, стараемся найти выход, я советую, как лучше поступить, но не вмешиваюсь. Однако в один совсем не прекрасный момент я поняла, что без моего вмешательства не обойтись, так как пришла к выводу, что мелкие стычки превращаются в настоящую травлю. Нет, конечно, не скажу, что я этого не опасалась – сын очень спокойный, застенчивый, совсем не бойкий. А ведь современная школа в большинстве случаев – это в прямом смысле слова школа выживания».

Ольга стала замечать по рассказам Максима, что тычки, «задирания», обзывание превращаются в систему, против которой мальчик один противостоять не может. Каждый день Максим приходил в слезах, тогда женщина решила вмешаться. Пошла к классному руководителю – посоветоваться, но, к своему удивлению, столкнулась со стеной непонимания. «Учитель вообще ничего слышать не хотела, упорно говоря, что у нее все под контролем и ничего такого не происходит, – недоумевает Ольга. – Правда, когда я произнесла слово «травля», она несколько напряглась, но разрешила ситуацию очень странным способом – собрала всех зачинщиков, притащив мальчишек чуть ли не за шкирку, наорала так, что и слова нельзя было понять».

Надо ли говорить, что конфликт не разрешился. На какое-то время хулиганы затихли, но не надолго. Ольга обратилась к директору школы – никакой реакции, снова непонимающий взгляд, заверения, что в школе все в порядке, везде висят камеры, все под контролем. «Позже из рассказов сына и его одноклассников я поняла, что их классная руководительница терпеть не может таких вот тихих и спокойных детей, постоянно делает акцент на этом и специально провоцирует и поощряет хулиганов, так как видит в этом какую-то примету мужественности, – говорит Ольга. – Я понимаю, что сыну нужно становиться мужчиной, тем более, что он растет без отца и не может перенять типичное для мужского пола поведения. Я все это понимаю. Но разве это нужно делать ценой унижения? А самое ужасное, что главным провокатором травли в данной ситуации, оказывается сам педагог».

Развенчание мифов

«Иногда ребенок не выдерживает травли и ломается. Периодически мы узнаем из СМИ о том, что кто-то принес в школу оружие и убил или жестоко изувечил нескольких одноклассников, после чего покончил с собой. Подобные события почти в ста процентах случаев предваряются историей травли: жертва не выдержала и решила устранить обидчиков. Некоторые убивают только себя, – считает психолог Дарья Кутузова. – Всем понятно, что школа – это не просто место, где дети «получают знания». Для большинства школа – это десять лет общения с одними и теми же людьми. В школе ребенок получает основной опыт общения, на основании которого делает выводы о том, как устроен мир, что ждать от других людей, чего ждут от него окружающие. Если школа учит ребенка, что он не имеет права быть таким, какой он есть, что «отличаться» и «высовываться» – значит, стать объектом насмешек, что доверять людям и проявлять свою уязвимость – опасно, то зачем она нужна, такая школа?».

Дарья Кутузова развенчивает несколько распространенных мифов о травле. Потому что речь идет не просто о «детях-изгоях». Когда мы говорим о «детях-изгоях», мы тем самым как бы утверждаем, что проблема в них. Травля же – это самоутверждение одного человека (или группы) за счет систематического унижения другого человека.

Миф первый: травля является и всегда будет оставаться нормальной составляющей взросления. Исследования показали, что унижения и насилие со стороны сверстников в школе не менее травматичны, нежели другие формы насилия. В насилии нет ничего «нормального». Думать, что травля – нормальное явление, значит, лишать жертву поддержки и потакать обидчику. Если спросить самих школьников, они относятся к травле крайне негативно и хотели бы, чтобы школы что-то делали с этой проблемой.

Миф второй: учителям легко разобраться, кто в классе обидчик, а кто – жертва травли. Учителя замечают, как правило, только наиболее грубые, физические формы травли. Если один ребенок бросился на другого с кулаками, кто виноват? Конечно, тот, кто решил проявить физическую агрессию. Но за кадром остается, что говорил поколоченный, чтобы довести своего одноклассника. Обидчики часто бывают хитрыми и изворотливыми и делают так, чтобы за их плохое поведение наказаны были другие.

Миф третий: есть такие дети, которых обязательно будут травить, в какой бы социальной группе они ни оказались. Такая позиция оправдывает бездействие взрослых, и, соответственно, создает очень плохой пример для подражания. Травля – это дисбаланс власти, который ребенок не может скомпенсировать самостоятельно. Она процветает там, где учителя попустительствуют тому, что большинство (а точнее, некоторые, берущие на себя смелость говорить от лица большинства) «выдавливает» и отвергает тех, кто хоть чем-то отличается. А это есть не что иное, как ксенофобия.

Миф четвертый: травля происходит в любой социальной группе. Травля происходит только в тех ситуациях, когда людей насильно собрали в одну группу, не уделяя внимания их индивидуальности и интересам, объединили их по какому-то малозначащему признаку (например, такому, как год рождения) и лишили возможности самостоятельно выбирать, хотят они остаться в этой группе или уйти из нее. Многие бывшие жертвы травли говорят о том, что в школе они были как в плену или в тюрьме. В школах с профильными классами и демократической системой школьного самоуправления травли практически нет.

Миф пятый: травля происходит потому, что ребенок чем-то отличается. Любой ребенок чем-то отличается. И любой может оказаться жертвой. Травля происходит потому, что кто-то из детей и/или взрослых считает, что самоутверждаться за счет унижения другого – совершенно нормально. Достаточно одного такого человека на школу, и, если он достаточно активен, «веселая жизнь» окружающим обеспечена.

Миф шестой: в ситуации травли задействованы две роли: обидчика и жертвы. В ситуации травли задействованы все, кто так или иначе знает о ее существовании. Кроме обидчика и жертвы существуют еще свидетели, и на них ситуация травли влияет не меньше (хоть и несколько иначе), чем на того, кого травят. Но на это редко обращают внимание, и опыт свидетельствования травле продолжает влиять на людей, хотя они и не осознают этого. А потом остается только удивляться тому, что, когда под окнами дома кого-то убивают, и жители слышат душераздирающие крики, никто не вызывает милицию, потому что «это меня не касается».

Миф седьмой: «Для твоей же пользы» – из опыта травли ребенок извлекает для себя урок. Травля – отличный урок, если мы считаем, что для «готовности ко взрослой жизни» надо ожесточиться и очерстветь. И, как показывает опыт, сделать это вполне по силам большинству. Но одновременно люди теряют нечто ценное: способность доверять, способность вступать в близкие отношения, а в каких-то случаях – и собственную индивидуальность. Она оказывается спрятана за защитной «маской», которую человек привыкает носить в условиях «жестокого, жестокого мира».

Назвать вещи своими именами

Психолог Людмила Петрановская дает несколько ценных советов для тех, кто так или иначе столкнулся с проблемой травли ребенка. Первое, что нужно сделать, по ее мнению, – это назвать явление. «Никаких «у моего сына (у Пети Смирнова) не ладится с одноклассниками». Когда ребенка намеренно доводят до слез, согласованно и систематически дразнят, когда отбирают, прячут, портят его вещи, когда его толкают, щипают, бьют, обзывают, подчеркнуто игнорируют – это называется травля. Насилие. Пока не назовете своим именем, все будут делать вид, что ничего особенного не происходит», – говорит она.

Дальше нужно понять, кто готов взять на себя ответственность за прекращение этого дела. Признак того, что готов – как раз готовность назвать травлю травлей. Идеально, если это сразу учитель. Если же он продолжает петь песню про «ну, он такой» – придется идти выше. Дальше тот взрослый, кто взял на себя ответственность, должен поговорить с группой, в которой происходит травля, и назвать явление группе. Бывает, необходимо описать ситуацию с точки зрения жертвы. «Важно: не давить на жалость. Ни в коем случае не «представляете, как ему плохо, как он несчастен?». Только: как было бы вам в такой ситуации? Что чувствовали бы вы? И если в ответ идут живые чувства – не злорадствовать и не нападать. Только сочувствие: да, это всякому тяжело. Мы люди, и нам важно быть вместе. Иногда первого пункта и хватает, если только-только началось», – советует психолог.

Также, по мнению Людмилы Петрановской, важно дать однозначную оценку явлению: «Люди могут быть очень разными, они могут нравиться друг другу больше или меньше, но это не повод травить и грызть друг друга, как пауки в банке. Люди на то и люди, разумные человеки, что они способны научиться быть вместе и работать вместе без насилия. Даже если они очень-очень разные, и кто-то кому-то кажется совсем неправильным. Можно привести примеры, что нам может казаться неправильным в других людях: внешность, национальность, реакции, увлечения и так далее. Привести примеры, как одно и то же качество в разные времена и в разных группах оценивалось по-разному. Есть еще классная ролевая игра про кареглазых и голубоглазых, но ее должны проводить профессионалы. А мозги хорошо прочищает. Конечно, все это получится, только если сам взрослый так искренне считает. Это должна быть проповедь, а не нотация».

Следующим пунктом решения проблемы является задача – обозначить травлю как проблему группы. «Когда на людей наезжают, предъявляя им моральное обвинение, они начинают защищаться. В этот момент их не интересует, правы они или нет, главное – оправдаться. Дети не исключение. Особенно дети – зачинщики травли, потому что очень часто это дети с нарциссической травмой, абсолютно неспособные переносить стыд и вину. И они будут драться, как гладиаторы, за свою роль «супер-пупер». То есть в ответ на называние травли насилием, вы услышите: «А чего он? А мы ничего... А это не я». И все в таком духе», – говорит Людмила Петрановская.

Понятно, что толку от обсуждения в таком ключе не будет. Поэтому не надо его вести. Не надо спорить о фактах, нужно так и сказать: есть болезни, которые поражают не людей, а группы, классы, компании и давайте-ка вместе срочно лечиться, чтобы у нас был здоровый, дружный класс. Это позволит зачинщикам сохранить лицо и даже предоставит им возможность хотя бы попробовать примерить роль не деструктивного лидера, который «отвечает за здоровье класса». И, что особенно важно, это снимает противопоставление между жертвами–насильниками–свидетелями. Все в одной лодке, общая проблема, давайте вместе решать. С детьми постарше можно посмотреть и обсудить «Повелителя мух» или лучше «Чучело». С маленькими – «Гадкого утенка».

«Результат не будет прочным, если дети просто погнутся под формальные требования учителя. Задача – вывести их из «стайного» азарта в осознанную позицию, включить моральную оценку происходящего», – считает Людмила Петрановская. Можно предложить детям оценить, каков их вклад в болезнь класса под названием «травля». Допустим один балл – это «я никогда в этом не участвую», два балла -- «я иногда это делаю, но потом жалею», три балла – «травил, травлю и буду травить, это здорово». Пусть все одновременно покажут на пальцах – сколько баллов они поставили бы себе? Если это не подростки, «троек» не будет, даже у самых отпетых агрессоров.

В этом месте ни в коем случае нельзя пытаться уличить: нет, на самом деле ты травишь. Наоборот, нужно сказать: «Как я рад, у меня от сердца отлегло. Никто из вас не считает, что травить – это хорошо и правильно. Даже те, кто это делал, потом жалели. Это замечательно, значит, нам будет нетрудно вылечить свой класс». Так моральная оценка травли становится не внешней, навязанной взрослым, ее дают сами дети. Если группа очень погрязла в удовольствии от насилия, конфронтация может быть более жесткой.

Затем нужно сформулировать позитивные правила жизни в группе и заключить контракт. Достаточно просто вместе с детьми сформулировать правила жизни в группе. Например: «У нас никто не выясняет отношения кулаками. У нас не оскорбляют друг друга. У нас не смотрят спокойно, если двое дерутся -- их разнимают». Если дети постарше, можно разобрать более сложные ситуации, например, то, что люди по-разному чувствительны, и то, что для одного – дружеская борьба, для другого может быть больно. Правила выписываются на большом листе и за них все голосуют. Еще лучше -- чтобы каждый поставил подпись, что обязуется их выполнять. Этот прием называется «заключение контракта», он прекрасно работает в терапевтических и тренинговых группах для взрослых, и с детьми тоже вполне эффективен. Если правила кто-то нарушает, ему могут просто молча указать на плакат с его собственной подписью.

«Очень важно чтобы взрослый, который взялся разруливать ситуацию, не бросал группу. Он должен регулярно спрашивать, как дела, что удается, что трудно, чем помочь. Суть в том, что группа постоянно получает заинтересованный интерес от авторитетного взрослого и по-прежнему считает победу над травлей своим общим делом», – делает заключение Людмила Петрановская.