Имя как диагноз

Имя – это вибрация. Звуков и высоких энергий. Помните, у Карнеги: «Имя человека – самый сладостный и самый важный для него звук на любом языке...» Я знаю только одного человека – девушку, которая, обращаясь к другому, формулирует свое обращение: «Сейчас кто-то мне сказал», «Кто-то сейчас не слушает». Сначала это казалось прикольным, потом странным, сейчас – неприятным. Я – на стороне Карнеги, однозначно. Всегда называю людей по имени. И среди имен, особенно мужских, у меня есть любимые, нелюбимые и никакие.

Почему-то доверяю Сергеям и Александрам, мои люди. Не люблю Игорей, на дух не выношу. Даже больше: «Такую личную неприязнь испытываю, что даже кушать не могу». Они ведь всегда правы и поучают. К Валериям и Николаям отношусь подозрительно, нудные они какие-то. Романы – на редкость противные: выглядят плохо, пахнут – тоже не айс. Отношение к остальным именам – нейтральное.

Мы как-то обсуждали имена с моим прекрасным тюменским другом, почти братом, и сошлись на том, что наши – самые клевые: Саша и Маша. Почти одеколоны (кто вырос в советское время, тот поймет). Другой мой знакомый мужчина однажды делился, что категорически не стыкуется с Ольгами, а вот с Иринами ладит запросто. Одна из подруг напрочь вычеркнула из своей жизни всех Андреев. Правильно это или нет, но мы транслируем свое отношение к конкретному человеку на имя в целом. И делаем потом имя этаким фильтром на «входе»: свой или чужой?

Если чувствую человека своим – быстро придумываю (даже не так, это само ко мне приходит) ласковые варианты, этакие pet name: Женя – Женюлик, Алена – Аленица. Длинные имена типа Екатерина выговорить не могу, предпочитаю короткие формы. И очень придирчива к вариантам имени своего.

В школе однажды подралась с соседкой по парте, потому что она назвала меня Машкой. За что и получила в табло. Родители пытались звать Марьей – быстро исправились после нарядно исполненной истерики. Двоюродный братец как-то на весь автобус от радости встречи проорал: «Манюня!» – Манюня, заметим, была на восьмом месяце беременности, что не помешало ей братца из автобуса вывести и прочитать лекцию на чисто русском безукоризненном мате.

А сегодня меня назвали «Машулей». Я возражала. Потом возник вариант МашЕр – видимо, на французский манер. Мария – официоз, Машенька – немножко не по возрасту, Машуня – из детства, из которого я выросла. Остается Маша. Немного грустно, но терпимо. Терпимо, потому что есть еще один вариант, от которого я становлюсь настолько мягкой, что бери и лепи из меня, что хочешь. И, конечно, это имя знают далеко не все, но тебе я скажу, if you want.

P.S. Все прозвучавшие в тексте имена принадлежат конкретным людям, встретившимся на моем жизненном пути. Остальных носителей упомянутых имен прошу не соотносить мои умозаключения с собой.

Предыдущие записи автора:

• «С нами стыдно, зато весело»;

• «Какого цвета счастье?».