Александр Кореляков, генеральный директор ОАО «Тюменский аккумуляторный завод»: «Просить деньги в России – это такой вид спорта»

Такие определения, как «глыба», «зубр», в отношении многолетнего генерального директора ОАО «Тюменский аккумуляторный завод» Александра Корелякова в прессе встречаются регулярно. Еще его называют талантливым хозяйственником, сумевшим удержать завод на плаву в самые тяжкие для отечественного производства годы. Несмотря на то, что Александр Васильевич давно уже не депутат и не стремится к публичности, как человек остроумный, изобретательный, который не боится высказывать собственное мнение, он по-прежнему привлекает к себе большое внимание. Сегодня директор одного из крупнейших аккумуляторных заводов в Европе – гость рубрики «Бизнес-элита».

– Сегодня то и дело сообщается о сложной ситуации в аккумуляторной отрасли в связи с ростом цен на сырье. Насколько это для вас серьезная проблема?

– На самом деле этот год для аккумуляторной отрасли ничем не отличается от предыдущих. Бывали времена и похуже. Те заводы, которые сами обеспечивают себя сырьем, в первую очередь, свинцом, полипропиленом, чувствуют себя неплохо. Рост цен на сырьевых рынках бьет, прежде всего, по тем, кто на 100 % закупает материалы на стороне. Мы к таким не относимся. На 80% мы себя обеспечиваем за счет сбора и переработки аккумуляторного лома. 99% всего, что есть в старой батарее, мы используем в производстве, либо перепродаем. Так что колебания на рынках металлов для нас не так значимы. Куда более серьезные трудности нам создают конкуренты из-за рубежа. Более 60% аккумуляторов, продающихся на территории России, – иностранная продукция. Можно сказать, что наша отрасль уже живет в ВТО, которой нас так пугают. Импорт превышает собственное производство. В цифрах это выглядит так: потребление аккумуляторов – 14 миллионов в год, собственное производство – 5,6 миллиона, остальное – из-за границы.

Александр Кореляков родился в декабре 1944 года в рабочем поселке Азизбеково (ныне с. Челенкен) Красноводской области Туркменской ССР в семье горного инженера. По окончании средней школы поступил в Куйбышевский авиационный институт им. С. П. Королева, который окончил в 1969 году, получив специальность инженера-механика. С апреля 1969 года как молодой специалист начал трудовую деятельность на Тюменском моторном заводе. Работал мастером, механиком, начальником смены, зам. начальника испытательного цеха, начальником цеха, зам. главного инженера, главным контроллером качества, зам. директора по производству, главным инженером завода. С июля 1987 года работает директором Тюменского аккумуляторного завода. В том же году избран депутатом городского Совета народных депутатов.

С 1994 по 1997 год – депутат областной думы. Работал в Тюменской городской думе III созыва с 1999 по 2003 годы. Возглавлял постоянную комиссию по бюджету, местным налогам, сборам и контролю за их использованием.

Доктор технических наук. Женат (жена – врач). Имеет дочь.

– Каким вы видите будущее отрасли через несколько лет?

– В ближайшие годы следует ожидать рост потребления химических источников тока. Будут ли они востребованы в своем нынешнем виде или претерпят существенные технические изменения, – посмотрим.

– Была ли ваша инициатива по увеличению пошлин на ввоз АКБ иностранного производства поддержана МЭРТ? Если нет, то почему?

– Да, мы это предложение выдвигаем последние лет 15. В свое время по нашей инициативе правительство тогда еще Сергея Кириенко подняло пошлину с 10 до 15%. Сейчас речь с нашей стороны идет о 20%. Суть вопроса вот в чем. На рынке мы должны находиться в равных условиях с иностранными производителями. Но на деле производство в Европе или Азии обходится значительно дешевле. У нас девять-десять несоответствий. Более суровый климат вынуждает тратить гораздо больше средств на капитальное строительство, начиная от закладки фундамента на глубину промерзания почвы. Термоциклы влияют на долговечность конструкций, их срок службы меньше, чем в странах с более мягким климатом. Огромные расходы на оплату всех энергоресурсов, на подготовку к зиме, отопление и ремонтные работы. Всего этого в таком объеме на заводах в Западной Европе нет.

Чтобы понять, что это за суммы, приведу такой пример: если исключить все эти климатические затраты, то зарплата всех сотрудников на нашем заводе повысилась бы на 70%. Об этом я говорил 3 июля на заседании Госдумы в Охотном ряду. Не могу сказать, что депутаты с большим вниманием отнеслись к моим предложениям. Раздавались возгласы: «Это невозможно, мы давали обязательства, пошлины согласованы различными протоколами по вступлению в ВТО» и так далее. На самом деле при желании все можно изменить. Но мы же понимаем, что страна живет на нефтедоллары. И предложения какого-то там среднего завода выглядят примерно так: вы идете, у вас карманы набиты долларами, и к вам подходит человек и говорит: «Слушай, парень, выкопай мне яму за 20 баксов». Будете вы копать? Иными словами, когда есть, чем наполнять бюджет, мы не нужны. Наша роль лишь в том, чтобы мы, производители, не создавали лишних забот, не задавали вопросов. Но случись что-нибудь с ценами на энергоносители – тогда и о нас вспомнят.

– Аккумуляторный рынок в России можно назвать цивилизованным?

– Не знаю. Рынок есть рынок. Случаются какие-то недостойные выпады, провокации. Мы стараемся не замечать этого. Собака лает, караван идет.

– Между тем о сложностях в аккумуляторной сфере может свидетельствовать закрытие некоторых заводов в России.

– Ну да, вот в прошлом году прекратил работу крупный завод в Комсомольске-на-Амуре, дублером которого наш завод считался еще с советских времен. Теперь там выпускают строительную продукцию. Исчезли еще два небольших предприятия в Нижнем Новгороде и Биробиджане. Ну и что? За нефтедоллары все привезут, не беспокойтесь.

– За счет чего в свое время Тюменскому аккумуляторному заводу удалось занять лидирующие позиции в России?

– На самом деле сейчас я не назвал бы наш завод лидером по объемам производства. Когда-то мы вообще были самыми маленькими в стране. Но многие разорились, раздробились, исчезли. И на этом фоне мы вышли на первые роли. Однако есть компании и крупнее. Допустим, если сложить производство всех трех заводов «Русских аккумуляторов»: подольского, курского, саратовского, – выпускают они больше нас.

– Насколько бренд завода узнаваем в стране? Как вы относитесь к оценкам экспертов? Например, авторитетнейший журнал «За рулем» в свое время признал продукцию тюменского завода лучшей на российском рынке.

– То, что наша марка известна в России – уже не существенный для нас показатель. Но когда я встречал наши батареи в магазинах в Прибалтике – не знаю, как они туда попали, – было приятно. Некоторые фирмы в России и Казахстане наклеивали этикетки нашего завода на свою продукцию. В Казахстане я просто посмеялся. Например, с заводом в Кропоткино пытались судиться. Но суд назначил такой несущественный штраф – мы адвокатам больше заплатили. Так что поняли, что это невыгодно. В Челябинске просто людей за такое поругали. Говорят, что законодательство в этом вопросе будет изменено, установят гораздо более серьезные наказания, появится возможность доставить реальные экономические неприятности недобросовестным конкурентам. Что касается рейтингов, то, когда нам присуждают первые места, это просто приятная неожиданность, вот и все.

– Пять лет назад вы подписали договор о стратегическом партнерстве с крупной компанией «Аккумуляторные технологии». Каковы плоды этого сотрудничества?

– Да, были у нас очень тесные взаимоотношения в плане закупки сырья, продвижения продукции на рынок. Они нашей сетью пользовались, мы – их. Но потом случилось несчастье – погиб в авиакатастрофе основатель и хозяин «АкТеха» Павел Скороходов. С новыми владельцами дружба не заладилась. Они не горят желанием с нами сотрудничать, а сами мы к ним и не просимся. Хотя в свое время инициативу проявлял именно Скороходов. Очень энергичный был человек.

– Тенденция рынка сегодня такова, что мелкие игроки уходят или поглощаются крупными корпорациями. Тюменский аккумуляторный завод что-то предпринимает в этом направлении?

– Нам, мягко говоря, не до этого. Очень много еще предстоит сделать, чтобы превратить нашу компанию в современный завод. Не секрет, что мы всегда отставали. И сейчас отстаем в вопросах конструкции, технологий от Запада года на три. Если экономическая ситуация не изменится в худшую сторону, скоро нагоним. А в советские годы отставали лет на 25-27. Поэтому о расширении и поглощении думать некогда. И потом, все, что покупаешь, требует вложений, и немалых. А если это где-то далеко, то все будет стоить в два раза дороже. Потому что нет контроля. Только лишние хлопоты. Говорю не понаслышке.

У нас были филиалы в разных регионах. Возникали постоянные проблемы, фискалы считали, что мы через эти фирмы уклоняемся от уплаты налогов и так далее. Бесконечные проверки нам надоели, и мы все эти филиалы ликвидировали. У нас слишком много дел дома, чтобы куда-то «разевать рот». Хотя тенденция такая есть. Но, как правило, покупают заводы не для того, чтобы развивать и поднимать производство, а чтобы потом выгоднее продать. Цены на недвижимость и на землю ведь растут. Причем они настолько не соответствуют реалиям, что остается только удивляться: видимо, в стране действительно есть много денег, раз кто-то покупает по таким ценам.

– У завода множество подразделений, партнеров. Наверняка не все работают добросовестно, не всегда выполняют договорные обязательства. Поступаете ли вы жестко в таких случаях или готовы договариваться?

– Люди стареют, теряют стимул к активной работе. Бывало, что кого-то еще пять лет назад поощряли, премировали за успехи, а затем это подразделение начинает работать отвратительно. Приходится менять руководителей. Конечно, возникают обиды. Но, как говорят на Западе, «только бизнес, ничего личного». Особенно тяжело было, когда пришлось увольнять школьных товарищей. Что касается недобросовестных партнеров, то тут все просто – найди другого. В некоторых случаях стараемся договориться, но только на своих условиях. А то почему-то все хотят на шею сесть.

– Какими критериям должна отвечать компания, чтобы стать вашим партнером или дистрибьютором?

– Это должна быть прозрачная честная компания, добросовестный налогоплательщик. И не вертлявая. Чтобы была ясность во взаимоотношениях.

– Есть ли перспектива масштабного выхода на другие рынки? Готовы ли иностранцы покупать российские, тюменские аккумуляторы?

– Постоянно обращается один торговец из Англии. Но почему-то получается так, что он приходит, когда у нас все склады пустые. И потом, уж больно много оформительской волокиты. Хотя, повторюсь, предложения есть. Но сегодня на самом деле российский рынок – самый выгодный для нашей продукции. Потому-то его иностранные производители так любят.

– Развитие технологий в автоиндустрии, в частности, появление электромобилей, требует от производителей АКБ внедрения новых разработок модернизации. Готова ли к этому наша аккумуляторная отрасль? Какие новейшие технологии используются сегодня на тюменском заводе?

– Пока распространение электромобилей не очень масштабно. Хотя мне довелось поездить на таком на выставке в Женеве. Стоял экспонат, на котором мог проехаться любой желающий. Думаю, через какое-то время все недостатки этих машин будут устранены, в частности, увеличат пробег без подзарядки и мощность. И их востребованность возрастет. Ну что ж, будем приспосабливаться и делать батареи для них. Это не так уж сложно. Вопрос только времени и денег.

Жизнь и так заставляет нас постоянно менять конструкции и технологии. Был период, когда все оборудование на заводе мы делали сами. Просто потому что на покупку даже пилотных образцов не хватало средств. Сегодня мы можем закупать современное оборудование со всего мира. Но и с ним постоянно возникают проблемы с пуско-наладкой, доведением до паспортных режимов производительности. Например, уже полгода мы не можем вывести на заявленный уровень мельницу по производству оксидов свинца, которую приобрели у американской фирмы «Игл». Мельница работает сегодня всего на 40%. Может быть, она и не будет никогда работать на 100%. И я не удивлюсь этому. Потому что многие даже серьезные компании заявляют завышенные характеристики своего оборудования.

Купили мы как-то пилораму в Канаде. Смонтировали и убедились, что никогда в жизни она не напилит те восемь кубов за сутки, которые были записаны в характеристиках. Правда, потом, когда мы обратились в эту фирму, они сами нам заявили: «Да вы что, откуда вы взяли эти цифры?!». Выяснилось, что данные завысил посредник. Попадаются обманщики. Одним словом, делаем все, чтобы сегодня выйти на европейский уровень производства, а завтра улучшить эти показатели.

– В структуре вашего предприятия работают тысячи человек. Какие методы вы используете для укрепления корпоративного духа?

– А вы знаете, никаких. Я в последнее время перестал верить в какой-то корпоративный дух. Считаю, это все как-то преувеличено. Возможно, когда-то будет важно этим заниматься, когда менталитет у нас будет, как у японцев. Но сегодня бывает так: молодой человек только пришел работать, а уже посылает с заводского компьютера резюме во все фирмы, где можно рассчитывать на зарплату побольше. И когда я рассказал об этом некоторым коллегам-руководителям, очень многие меня уверяли, что это повсеместная практика. О каком корпоративном духе тут можно говорить? Некоторые люди на заводе когда-то говорили, мол, мы такие патриоты, такие преданные, что если завтра завод сгорит, мы еще три года будем на пепелище ходить. Самое смешное, что в итоге они потом первыми продавали свои акции.

– Тюменский аккумуляторный завод считается прибыльным предприятием. Участвуете ли вы в социальных программах? Часто ли к вам обращаются с предложениями принять участие в благотворительных акциях, поддержать юные таланты?

– Начнем с того, что рентабельность завода на сегодняшний день 4,6%. Хотя если сравнивать с другими предприятиями, то нас можно назвать успешной компанией. Мы никогда не работали в убыток, но и громадных прибылей не было. Что касается обращений, то так скажу: если в вечерней почте нет какого-нибудь послания с просьбой дать денег, то я начинаю думать, что в стране случился некий катаклизм. Потому что просить деньги – это, по-моему, сейчас такой вид спорта. Я стараюсь не реагировать на такие просьбы. Но все равно что-то подписываешь. А когда по итогам года отчитываюсь перед акционерами, выясняется, что миллиона полтора мы на эти нужды истратили. Приходится объяснять, обосновывать. А среди акционеров у нас и иностранцы есть. И они откровенно не понимают, почему надо еще кому-то деньги раздавать. Мы же платим громадные налоги, которые превышают фонд заработной платы всего завода. То есть один работник завода не только на себя работает, но и еще кого-то обеспечивает, тех же чиновников.

В стране выросла целая популяция людей, живующих, по сути, побирательством. Я спрашивал у иностранных коллег, существует ли у них подобная практика всевозможных обращений за деньгами. Они не понимают, о чем вообще речь. Все говорят: «Я плачу налоги». Заметил такую вещь: спрашиваешь у человека: почему у того все получается, а ты не можешь? Находится столько объективных причин. А признаться себе, что ты лодырь, лентяй, не может никто. Помогают не тем, кто сам поднялся. Ни одному из тех, кому помогали, давали денег, на пользу это не пошло. Есть люди, которым и стоило бы помочь. Но они не ходят с протянутой рукой. А ходит другая публика, которые умеют все красиво рассказывать.

Есть еще такое явление, так сказать, бизнес на тщеславии. Приходит вам бумага с уведомлением о том, что вы награждены какой-нибудь там звездой, медалью, титулом за безупречную репутацию и так далее. Хорошо, присудили. Но я же еще деньги должен за это отдать. И еще возмущаются: «Неужели какие-то 300 тысяч для вас – деньги?». Да, деньги. Это я десятерым работникам зарплату не выдам. Или, например, присуждена международная премия, только получается, ты сам себе ее должен заплатить. Мы во всем этом не участвуем. Завод содержит профилакторий, спортзал, здравпункт. Вот это для нас важно.

– В свое время в городской думе вы один из немногих производили впечатление человека, пришедшего во власть для того, чтобы что-то отдать, а не взять. Из того, что удалось сделать в роли народного избранника, чем вы особенно гордитесь?

– Горжусь уже тем, что некоторые люди до сих пор считают меня депутатом. Многие вспоминают, цитируют. Считаю, что был полезным депутатом. По крайней мере попытался сделать так, чтобы все мои коллеги в думе чувствовали, что именно они — власть, а не чиновники. К сожалению, у нас это немного не так. Удалось или нет, не могу судить. Ведь депутаты всегда боялись прикоснуться к бюджету, считали, что распоряжаться деньгами - прерогатива чиновников. Именно чиновники и пытаются нам это внушить. Хотя все наоборот. Чиновники – нанятые люди, которые должны исполнять волю избранников народа, горожан.

Вот как раз в роли депутата у меня была реальная возможность помогать людям. Организовывали мелкие работы, такие, как: шатровые крыши на детских садах, мостики, колонки и тому подобное.

– Почему вы в итоге покинули думское кресло?

– Не стал больше выдвигаться просто потому, что в силу возраста тяжело стало выдерживать такую нагрузку. Если работать в думе ответственно, то это отнимает много сил и времени. Хотя бы к сессии подготовиться, прочесть кипу документов... А у меня еще бюджетная комиссия была. Если изображать работу, заниматься самопиаром, то можно было бы и сейчас в думе сидеть. На голосовании по соседу ориентироваться.

– На вашем автомобиле какой аккумулятор стоит?

– Смею вас уверить: на всех автомобилях – и служебных, и личных, на которых я езжу, – стоят только тюменские аккумуляторы. Недавно на машине жены пришлось японскую батарею поменять на нашу всего через два месяца работы. Знаю, что многие солидные люди, которые ездят на дорогих джипах, ставят на них только наши аккумуляторы.

– Как вы отдыхаете? Есть ли у вас хобби?

– На любительском уровне увлекаюсь охотой. К сожалению, уходить в отпуск на месяц, как было в советские годы, сейчас нет возможности. Свободного времени мало. Поэтому, как правило, хобби совмещается с бизнесом. Сейчас это практикуется во всем мире. На такие мероприятия на Западе фирмы отдельный бюджет выделяют. А у нас попробуй убитого кабана в расходную часть вписать. Ну это так, к слову. В общем, собираются люди, которые нужны друг другу, выезжают на охоту и между прочим обсуждают какие-то деловые вопросы. Это эффективно. Люди в неформальной обстановке ведут себя более раскованно и охотнее идут на компромиссы.

Так я недавно ездил охотиться в Сербию. Днем обсуждаются дела, а вечером всем по ружью — и вперед. Ну это максимум дня на три. Конечно, это культурный, комфортный вариант досуга. Не надо рыскать по лесу. Посадили тебя на вышку, зверя на тебя и так выгонят. Сидишь весь чистенький. Спутниковая связь, навигация. А я вспоминаю старые времена, как однажды в декабре на охоте у нас солярка в машине замерзла. Что делать? Посылаем гонца в ближайшую деревню за трактором. Пока ждешь, как у костра ни вертись – все равно замерзнешь. Только к следующему утру помощи и дождались.